вторник, 23 июля 2013 г.

Служба в бригаде «Голани»: вспомню я пехоту и родную роту


В 1968 году, когда я окончил школу и был призван в армию, в Стране царила удивительная  атмосфера: блистательная победа ЦАХАЛа в Шестидневной войне, освобождение Иерусалима, доступ к Стене плача – все это объединяло народ и переполняло каждого из нас гордостью…



После Шестидневной войны пожилые люди уступали в автобусе место молоденьким солдатикам - при виде гимнастерки и «калашникова» израильтяне чувствовали себя сильной, непобедимой нацией. На побывку бойцов «Голани» отпускали редко – один раз в полтора месяца, поэтому каждая поездка домой становилась для меня праздником, впрочем, сопряженным со смертельным риском: египтяне постоянно обстреливали дорогу  от нашего укрепленного пункта на  Суэцком канале.

Израильские солдаты на Синае

Укрепленный пункт «Темпо», с наблюдательной вышки которого был виден Порт-Саид, представлял собой глубокий железобетонный бункер, сверху присыпанный песком (в 1969 году была создана линия Бар-Лева, состоявшая из 40 таких бункеров).

Укрепленный пункт "Темпо" - к нам "подселилась" собака

Израильские позиции были мишенью врага - период после  Шестидневной войны называют «войной на истощение». Иногда в день в направлении нашего укрепленного пункта египтяне выпускали тысячу снарядов, а однажды мы насчитали 3000, несколько солдат были ранены. Поднять над израильской позицией флаг было крайне непростой задачей: нужно было выждать, чтобы стрельба хоть на несколько секунд превратилась, залезть по шесту наверх, расправить бело-голубое полотнище и в мгновение ока скатиться вниз, потому что при виде флага стрельбу наверняка возобновят. Замешкался, засмотрелся – рискуешь быть убитым.


Смотровая вышка, в которой мы вели наблюдение за передвижением вражеских войск и отслеживали лазутчиков, была со всех сторон укреплена мешками с песком. В Египте до сих пор болезненно переживают поражение в Шестидневной войне, а затем и в Войне Судного дня. Что уж говорить о периоде моей срочной службы в 1968 году!.. Египтяне пытались любой ценой выдавить со своей территории воинские подразделения  государства-победителя.


Обо мне говорили, что я прирожденный математик (видимо, унаследовал от отца тягу к точным наукам). Ни о каких компьютерах после Шестидневной войны не было и речи – траекторию полета снарядов я, наводчик, рассчитывал в мгновение ока.  Вскоре мне доверили командовать пехотинцами-минометчиками. 


На всю жизнь врезался в память день, когда мы загрузили снарядами несколько примитивных (по нынешним стандартам) гусеничных броневиков-грузовиков и выехали с укрепленного пункта «Темпо» в направлении Израиля. Дорога шла вдоль Суэцкого канала. Я командовал двумя броневиками и с восемью бойцами ехал в первом. Один из моих товарищей – Барух Бузхиш жил в Ашкелоне, у нас было много общих друзей, мы часто предавались воспоминаниям о родном городе.


В тот черный день, однако, наша беседа прервалась на полуслове. Неподалеку от «Темпо» наш броневик напоролся на мины (египтяне подкладывали не одну мину, а две, мы называли такой заряд «сэндвичем»).  Взрыв оглушил, мощной взрывной волной нас выбросило из броневика. Когда я очнулся, все тело ломило, боль пронизывала насквозь – до кончиков ушей. Душераздирающе крики раненых товарищей,  обагренный кровью песок…

«Бени, Бени, я не чувствую ног, не могу двинуться», - прохрипел Барух Бузхиш. Я подполз к нему, взглянул на друга и похолодел: парню перебило позвоночник. Броневик охвачен языками пламени – над нами в небо поднимается столб черного дыма. Не успел я протянуть Баруху руку – как вражеская артиллерия и танки дали по нам залп. Укрыться негде. Единственная возможность уцелеть – закопаться с Барухом в песок.  

Подкрепление пришло лишь через полчаса – все эти тридцать минут, показавшиеся нам  вечностью, нас обстреливали из танков и минометов. Из-за ураганного огня вертолет ЦАХАЛа никак не мог совершить посадку. Впоследствии выяснилось: выехавший нам на подмогу грузовик с санитарами подорвался на мине точно так же, как наш гусеничный броневик…

Из восьмерых солдат хуже всех пострадал Барух – он получил тяжелейшее ранение. Два года пролежал в больницах, но так и остался прикованным к инвалидной коляске: восстановить позвоночник не удалось. Раз в месяц мы с сослуживцами навещали Баруха вначале в госпиталях, а затем и в реабилитационном Центре «Бейт Левинштейн».


До наших дней Барух Бузхиш не дожил. Благословенна его память. Амен.

Продолжение читайте здесь

Комментариев нет:

Отправить комментарий